--> Ресторан

Абсолютная тишина окружала шедших юношу и девушку, она проглатывала их словно огромный кровожадный зверь, капая ядовитой слюной на нежную кожу. Уинри не любила тишину, ведь саму её всегда что-нибудь окружало, пусть даже и в самом тихом месте, что такого плохого в этом? А сейчас она не могла её даже нарушить несколькими тихими и неуверенными словами, что крутились на языке, хоть и не имели причины. сказать было нечего, совершенно нечего, да и не хотелось ничего говорить, даже реагировать на то, что тот, что вёл её в неизвестном направлении, сжимал её руку до боли. Да, это чувство и нежность может причинять... она лишь слепо следовала, следя за неизвестностью затуманенным взором, с трудом заставляя себя дышать и подниматься по высоким ступеням, ведущим в поезд.

Она не слышала ничего вокруг, да и не слушала, лишь страшные мысли стучали по вискам. Способность что-то изменить ускользала словно вода из решета, ведь люди всё-ещё не могут удержать ветер в собственных пальцах. Но она не выдавала ничего, что чувствовала, ни единой горькой эмоции, что туманила доселе ясный взор, ведь губы, как и обычно, были растянуты в милой улыбке. Ей и самой было интересно, когда это она научилась себя так вести - улыбаться, когда на душе творится чёрти-что... И куда делась старая сильная, смелая, искренняя и непокорная Уинри, что могла любого вытолкнуть на путь истинный? Подумав об этом, девушка слегка потрясла головой, словно отгоняя наваждения и сожаления, что бы вернуть блеск глазам и ясности мыслям.

- Как же меня всё это достало. - По большому счёту, вот эта произнесённая фраза была настолько необычна, что механик даже выскочила из омута несчастий, и уже живым удивлённым взглядом уставилась на мальчика. Но снова ничего не произнесла и отвела проницательный взгляд в пол, чувствуя, что больше всего на свете не хоче видеть его разбитым. Таким, каким он был сейчас, это заставляло сердце обливаться кровью, которое оно само же на себя и откачивало. Ужасающий водоворот, однако без этого весь организм бы погиб. А ведь порою приходится выбирать - жить ли, постоянно причиняя боль себе и окружающим, или же нанести всем глубокую рану своим побегом в неизвестность смерти? Тяжёлый выбор, перед которым стают даже такие люди, как Эд... А ведь она всё понимала, хоть и не говорила...

- Уинри, не доверяй никому, слышишь. - Произнесённое блондином было вновь так внезапно, что его спутница взметнула вверх глаза, и встретила на своём пути такой острый и пронзительный взгляд, что он почти что пригвоздил её к месту, лишив возможности избежать этого контакта. - Никому, даже самым милым личностям, поскольку сейчас творятся очень опасные дела. - "И о каких это опасных делах он говорит. Думаешь, я не знаю, что такое война? Или боль? Или ложь? Эхх... многие нас с тобой детьми считают, Эд, а мы с тобой уже через столькое прошли. Жалко, что не всегда вместе..." - Пойми, что  сейчас можно доверять лишь избранным людям, в число которых входит Лиза и все люди полковника Мустанга, включая майора Армстронга, а таким людям, как Кимбли и прочим мелким приспешникам Фюрера, верить нельзя, почему, я не могу тебе сказать.

- Эд... - "Ты ведь всё равно не поймёшь, но..." - Знаешь, иногда нет ничего такого плохого в том, что бы немного довериться людям. - Голос, произнёсший это был слегка хриповат и тих, он даже не призывал никого прислушиваться всерьёз к произнесённому. На самом деле, тяжело не понять, что этот юноша никого и никогда не будет слушать, особенно если ему противоречат, а если и тихим голосом и без рукоприкладства, то возрастают шансы на то, что он вообще не заметит, или6 ещё хуже, забудет минуты через две.

Тяжело понять человека, который так сильно от тебя отличается... Ведь как бы сильно ты ни пытался достучаться до его души и выстучать истинные чувства, ты будешь обречён на провал, если он не хочет, что бы его кто-то понял. И сейчас Эдвард не понимал, как сильно нуждается в человеке, что сможет его понять, поддержать, направить на истинный путь... И от этого на душе становилось как-то кисло, даже горько... Ядовитая кислота горечи медленно, капля за каплей, падала на изувеченное сердце, прожигая насквозь его стенки, а оно лишь сокращалось от боли, и,истекая кровью, работало ещё больше и сильнее, пытаясь дать организму силы, чтоб он прекратил этот кошмар. Оно работало на пределе, а кошмар всё не прекращался...... Пока вдруг юноша не обнял девушку. Нежное прикосновение рук, ощущение тепла. девушка был подняла на него свои голубые глаза, но почувствовала, как постепенно краснеет, и вновь их опустила.

- Глупенькая моя, пойми, я хочу верить людям, но просто боюсь тебя потерять. - Его тихий шёпот был направлен ей прямо в ухо, и слова навязчиво щекотали её. Конечно, хотелось возразить, что юноша совершенно не понимает, что в тех людях тоже есть много хорошего, а он зацикливается только на их недостатках, но нотки заботы со словами о страхе как то сами собой запечатали уста девушки так, что она не могла больше говорить, и даже не хотела. - Ты ведь для меня самый дорогой человек, и если что с тобой произойдет, то я не смогу себе этого простить. - Он всё продолжал говорить, а в глазах Уинри, что вперились в стенку куппе, застыло немое удивление, она даже рот приоткрыла не в силах ответить. Его руки нежно теребили нежные волосы, она чувствовала каждое, даже самое лёгкое прикосновение, и чувствовала, как нечто поднимается из груди, успокаивает отчаявшееся сердце, обволакивает желудок, осторожно карабкается по спине... По телу пробежала незаметная мелкая внутренняя дрожь, и дыхание даже незаметно для самой девушки участилось.

- И прости меня за то, что довёл тебя в ресторане. - Цельнометаллический крайне редко извинялся за свои поступки, и именно поэтому сейчас слушать его извинения было несколько странно, и блондинка поймала себя на факте, что всё так же не может и рта открыть от внезапного поведения своего друга детства. "Лучше бы ты перед Алом извинился, ей богу!" - Я понимаю, что делаю некрасиво, но ведь, если подумать здраво, то этот вариант может быть единственным выходом для Ала, я не хочу что бы мой младший брат остался доспехами навсегда. - "Ты так ничего и не понял, глупец." Она обернулась, что бы взглянуть в золотистые глаза собеседника, и не было там больше немого восхищения и удивление, странное возвышающееся чувство тоже пропало, и краска опадала с нежных щёк. Всё так резко изменилось... - Прости меня за то, что вечно доставляю кучу хлопот, и периодически порчу нервы. - Он извинился вновь, а такое количество извинений уже ни в какие протоколы о характере не вписывалось. "Что-то тут не то..."

- Кстати, забыл сказать, если что еда, как и тёплые вещи, находятся в этом чемодане. - Видимо, почувствовав на себе уничижающий и испепеляющий взгляд спутницы, мальчик решил мгновенно перевести тему, что сделал довольно удачно, однако всё-равно не смог избавить Рокбелл-младшую от чувств, однако та до сих пор не смогла найти в себе сил выдавить несколько ноток из пересохшего такими перепадами от страданий к радостному волнению горла. - Мы будем ехать до следующего утра, а ночью я сплю, мягко говоря, не важно, поэтому я заранее прошу прощения за возможную побудку среди ночи. - Этих слов она уже не слышала, не желала больше ничего слушать...

- Знаешь, а в этой книге, возможно, будет способ, как вернуть маму. - Мечтательно глядя в окно вдруг произнёс юноша, и механик уже не смогла сдержать ужаса в глазах, и даже сжавшийся от этого комок воздуха застрял где-то в лёгких. Глаза резко распахнулись, а зрачки от выброса гормонов всё расширялись и сужались, словно какой-то хулиган постоянно включал и выключал свет. - Ведь книга очень и очень древняя, и кто знает, какие она в себе хранит секреты. Да, было бы неплохо, если в ней хранятся эти знания. - Уинри забыла как дышать, и лёгкие отзывались острой болью, стараясь вернуть телу эти знания. Самая глубокая травма в жизни мальчиков, самое трагичное событие, что с ног на голову перевернуло их жизни... И они готовы были вернуть время вспять.

- Когда же ты хоть чему-нибудь то научишься, а? - Её голос был спокоен, но с ужасающими нотками железа и острой пронзающей стали, словно лёд сковывающий в свою холодную могилу. Она сидела на краю кровати, около стены, наклонив голову так, что глаза её были прикрыты шаловливыми тенями, что плотно задёрнули свои шторы. - Ты постоянно тянешься к боли, словно страданиями стараешься откупиться от всего, что произошло. Эдвард, ты не святой мученик, и хватит корчить из себя Иисуса. - Она и сама не заметила6 что назвала того полным именем, хотя никогда так раньше не делала... Но что можно сказать? Она была в море ярости и боли, людям свойственно странно поступать в таких ситуациях. - Ты не сможешь воскресить свою мать, её больше нет, понимаешь? Ты лишил себя ноги, Альфонса тела, а сейчас ты чем готов расплачиваться за свои ошибки? Ты ведь сам мне объяснял закон равноценного обмена... А разве за жизнь не только жизнью можно заплатить?

надеюсь, это кто-нибудь осилит X_X

начало игры

Итак, пешее путешествие Гридо началось. Было тихо и холодно, и, ясное дело, дальше будет еще тише и холоднее. А вот если б стояла жара - как славно бы укрыться под сенью городских деревьев - вязов, кленов, кедров, у которых такая широкая, такая раскидистая крона, сулящая прохладу. Не следует, однако, полагать, будто Линг так уж осведомлен в ботанике - надо же кому-то восполнить пробелы в познаниях и в памяти человека, пятнадцать лет проведшего среди иной, куда более барочной, степной флоры, - чем, собственно, Жадность и занимался. Впрочем, погода не способствует отрадным отдохновениям, присущим весенней поре - сейчас градусов десять, не больше, и скамейки на улицах мокрые.
Гомункул зябко запахнул плащ, свернул на другую аллею и продолжил идти: никуда не торопясь, посвистывая в лад стуку подошвы - и звук получался очень четкий, отчетливый и ясный, но не гулкий, а какой-то жидкий, не в смысле "слабый", а в смысле "влажный" - сказали бы мы, если б не боялись, что это прозвучит нелепо, но все же скажем, что встреча обуви и известняка производит звук влажный - или кажущийся таковым, и эти ребяческие философствования отвлекли Грида от собственных шагов.
Слушай, Линг. Я тут  размышлял о животных. А это, в свою очередь, навело меня на мысль о людях. Точнее говоря, я размышлял о том, что же, собственно, очеловечивает человека? Что значит - вести себя по-человечески? К примеру, я знаю, что собаки ведут себя по-собачьи: ловят брошенный мяч, нюхают друг друга под хвостами и высовывают на ходу морды из автомобилей. Знаю как ведут себя кошки: ловят мышей, трутся о твою ногу, когда хотят есть, и долго раздумывают, выходить им или не выходить, когда ты открываешь дверь, чтобы выпустить их на улицу. Так что же такого людского делают люди?
Не знаю, но я взглянул на этот вопрос иначе. Действительно, это наш биологический вид соорудил архитектуру, придумал радио и производит автомобили, но что, если бы, скажем, не люди, а собаки придумали все это? Как собаки выразили бы свою исконно собачью природу в этих изобретениях? Стали бы они строить здания в виде огромных косточек? Выдумывать пьесы о Луне и смотреть их в театрах, подвывая?
Ты хочешь сказать, что если бы не люди, а кошки изобрели технику - они бы строили дома, снизу доверху покрытые пушистыми коврами, в которые так приятно запускать когти? А музыку исполняли бы писклявые резиновые игрушки?
Возможно. Но тем не менее, именно люди, а не какие-либо другие животные придумали разные вещи.
Единственное, что пришло мне в голову из того, что делают люди и не делают другие животные: курят, пьют алкоголь и печатают газеты. Не так уж много, учитывая, какого высокого вы о себе мнения.
Линг и Грид спорили на подобные темы нередко. Еще бы: пытаться уровнять такие разные разности - столь же глупо, как пытаться ведром вычерпать море, и дело тут не в том, что эта задача невыполнима, а в том, что сначала надо отыскать на земле подходящего размера яму для этого нового моря, а вот это вряд ли удастся - морей много, а земли мало.
Жадность двинулся дальше. Шум и крики стали громче. А когда гомункула вынесло на очередной поворот, какофония превзошла все, что было до сих пор.
О, ксингская лапша! Краеугольный камень питательного обеда! Гридо, куда мы...
Добро пожаловать в земное отделение ада - центральный вокзал.
Господин будущий Император и господин будущий Владыка мира очутились в толчее - ни дать ни взять вечерний час пик. Вокруг, словно в вихре, мелькали мужчины, женщины, дети; слышались свист, дребезжание, гудение "Чу-чу". Из громкоговорителя вылетали звуки такой громкости, что любой шумомер зашкалило бы. Толпа насчитывала никак не меньше ста человек.
Не знаю, как твой жизненный опыт, но мне мой подсказывает, что сваливать кучу народу в маленьком пространстве - это еще далеко не выход из ситуации, так как не успеешь оглянуться, а уже на освободившееся место навалится новая проблема, иной раз много тяжелее. Чем думает главенство Аместрис? У нас правитель не скупится на огромные залы и площади, где каждый подданный чувствует себя свободным, точно...
Вот не надо о политике, пацан, не надо! Давай уже найдем этот чертов вагон?
Поисковая партия не заняла много времени, - несколько минут сосредоточенного блуждания, вывели гомункула на искомый вагон под цифрой 7. Последним препятствием, разделяющим Жадность и пункт назначения, была миловидная проводница, стойко оборонявшаяся около перрона, растопырив руки, словно собралась загонять кур на насест.
- Ваш билет, сэр - и все это таким ясным, отчетливым, звонким голосом, как уличный торговец, оповещающий публику о наличии в продаже свежих фруктов.
Повисло неловкое молчание. Ничтожную часть секунды Линг чувствовал, что воздух потрескивает от электричества.
Что же это? А, да, да, да...вот, вот...не говори мне только, что ты влюбился с первого взгляда!
Молодой принц, воспитанный в традиционных догмах на межполые отношения, всегда терялся, сталкиваясь нос к носу с незнакомой девушкой, к тому же - исключительно хорошенькой. Девушки, разумеется, в данную секунду, делились на две категории - проводница и все остальные. Стройная, белокурая, к ее складной фигурке очень шла униформа из какой-то коричневой материи. Строго говоря, униформа была бежевой, но Яо в таких тонкостях не разбирался. Парень больше смотрел на глаза. Голубые, нет - голубиные, нет - ониксовые, нет, ляпис-лазуревые.
С самого первого дня, когда я попал в Аместрис, мое мнение относительно местных девушек повысилось до высшей отметки. Как минимум десять моих жен будут родом именно из этой страны!
Удивительный ты человечишко. Хочешь быть правителем, а при виде красивой мордашки теряешься как дитя малое. Разве не ты хотел завоевать все? В понятие "все" так же входят и женщины.
Ладно, раз считаешь себя спецом в этих делах, - посоветуй пару тройку ударных фраз для начала знакомства.
Малыш, фразы не так важны! Главное - подход. Есть, правда, вопросы, перед которыми не может устоять ни одна женщина. Ну, например: "Мы с вами где то уже виделись?" Звучит банально, но успокаивающе. Или: "Вы, случайно, не топ модель?" - ведь никто и никогда в мире не упрекнет за комплимент. Но иногда успеха можно достичь и при помощи хамства. Так, фраза "Ну, у вас, девушка, и задница: вы мне весь проход загородили" может подействовать стопроцентно.
Рискованно. Девять шансов из десяти, что заработаю фонарь под глаз.
Разумеется, но разве остающийся шанс не стоит того, чтобы рискнуть?
В общем, собравшись с чувством, настроением и прочими процессами души родимой, парень обратил взор чистых очей на проводницу. В данный момент Лингрид стремился изобразить из себя эдакого добродушного и дружелюбного джентльмена. Однако в сложном выражении его физиономии успокоительная улыбка палача соединялась с блаженством параноика, предающегося радостным видениям.
- Сэр, не задерживайте очередь. Ваш билет, пожалуйста, - строго повторила девушка.
Очередь действительно напирала: женщины по своему обыкновению что-то бормочут, мужчины делают вид, будто к ним эти увещевания не относятся, дети думают про обещанные игрушки - что достанется на этот раз? Мячик? Машинка? Целлулоидный пупс? А вдруг дадут мороженное?
Признайся Яо, ты профукал подвернувшийся шанс. Забудь. Все проходят через кризисы - нет другого способа превратиться из куколки в личность.
Принц Ксинга довольно-таки непотопляемый малый, в обстоятельствах, когда другой бы не выдержал и сломался, парень иной раз, восходит к новым высотам, ступая по обломкам разбитого самоуважения. Какие бы трудности ни встретились на пути, и сколько бы стрел и камней ни запускала в него злодейка судьба, Линг всегда будет держать хвост трубой. Даже после неудачного знакомства.
- Прошу, - покопавший в закромах плаща, энергичным движением Грид протянул документ, который Энви передал ему пару часов назад. По словам собрата: "бумажка решит все проблемы".
- Всё в порядке, старший оперуполномоченный. Ваше купе под номером 26. Приятной поездки, - настороженно произнесла проводница. Видимо противоречивый вид пассажира контрастировал с присущим ему званием в военной иерархии. Впрочем, Жадность был малосведущ в чинах, поэтому не особо понимал, чем майор может отличаться от прапорщика, а капитан от лейтенанта. Без великого, за исключением Гнева, военнослужащие являлись одинаковыми людьми, и число звезд не ставило их на одну ступень с гомункулами.
Потеряться в вагоне сложно даже для топографического кретина, поэтому Грид быстренько нашел купе, - точнее, апартаменты. Сие помещение манило уютными янтарным сиянием стен и превосходными размерами люкс. Жадность плюхнулся на бордового цвета диван и только теперь заметил, что здесь имелся даже собственный телефон. Подумать только - персональный телефон в купе!
В ожидание чуда, именуемого Кимбли, Линга одолело глубокое раздумье, а Гридо напротив воспарил духом от шикарной обстановки. И так всегда: принц должен быть приятным, а гомункул злорадным. Принц постоянным, а гомункул непредсказуемым. А вместе они - парадокс.

Отредактировано Greedo (2011-03-28 14:25:39)

Тяжело найти человека, что мог бы заботиться о тебе. Это правда было так... Уинри не в первый раз приезжала в Центр, и каждый раз проходила по улицам этого людного места, и каждая из всех этих улиц казалось совершенно идентичной предыдущей... Люди вокруг куда-то шли, спешили. У них всех было место, они знали, чему принадлежат, а сама она чувствовала себя потерянной, словно не было для неё места в этой жизни. Это чувство давило на и без того больную душу. И тогда ей просто хотелось найти кого-то, кто бы позаботился о ней... А сейчас она давила виной, смущением, неприязнью к самому себе человека, который котов был протянуть ей руку помощи. "Ему, наверное, и без того плохо, а я сейчас веду себя словно туча, что гонится за и без того промокшим под проливным ливнем человека".

- Пойми, что закон этот есть, но так же есть ряд вещей, которые могут обойти этот закон. - Девушка хотела было помотать головой, но вовремя смогла удержать порывы собственного тела. она итак наговорила слишком много обидных, жестоких вещей, после которых тошнило уже от самих только воспоминаниях. Она уже потеряла родных, видела, как они уходили, и даже не пыталась их остановить. а будущее... будущее оно на то и дано человеку, что бы исправлять ошибки прошлого, именно поэтому она и пообещала своей собственной душе, что остановит своих названых братьев от глупостей во что бы то ни стало. – Во-первых это философский камень, с его помощью можно творить всё, что вздумается, обходя при этом все законы, включая закон равноценного обмена, тем самым обойдя одного гада. Вторая вещь это данный древний фолиант, который я собираюсь купить. - Так много слов лилось чрез воспалённый мозг, но механик отчаянно сжимала губы, что бы ничего не сказать. Она не могла больше обижать человека, что так добр был к ней. В этом мире полно людей, что отвернутся, втопчут в грязь, посмотрят сверху-вниз. Но так тяжело найти такого, что будет прощать всё и без оглядки идти вперёд, как этот златовласый парень.

- Так же я думаю, есть еще, как минимум, две вещи, позволяющее обойти все законы, но пока я о них ничего не знаю, но, поверь, если надо будет, выясню всё в мельчайших деталях. - Есть люди, которых никто не замечает, именно поэтому всем на них наплевать. Рокбелл-младшая такой никогда не была - её всегда окружали любовь и забота куда бы она ни пошла, но несмотря на это она никогда не выходила на сцену, предпочитая оставаться в тени. Эдвард, Альфонс... Они всегда делали всё за неё, бабушка прикрывала спину... Так редко тусклые лучи сцены освещали её, она всегда оставалась на окраинах истории. А может, пришло время это изменить? Что бы люди увидели, что бы им стало не всё равно? И может тогда они смогут всё понять? - Не бойся, всё будет хорошо, вот увидишь. И я обещаю тебе, что к этому Новому году мы с Алом вернём себе тела, а если очень повезет, вернём и маму. - "Клянётся... Он вновь клянётся... Все эти обещания - это всего-лишь ложь. Придуманная им легенда. Красивая легенда. Он пообещал, что в следующий раз я заплачу только от радости, и мне до сих пор приходится сдерживаться... А хотя, может он и прав - мне пора самой вести их, мне пора их учить, забыть про слёзы, ведь они хотят совершить одну и ту же ошибку дважды." - Я знаю, что где-то там есть способ вернуть все, так как было когда-то.

- Ведь я всего лишь хочу вновь её обнять и увидеть её радостную улыбку. Я разве многое прошу? - Блондинке было несказанно жалко своего друга детства, хотелось броситься ему на шею, покрепче прижаться, высказать все свои страхи и потери... Страх сковывал душу в колючие кандалы, хотелось разрыдаться, выпустить всё из себя ручьями хрустальных слёз, но она не стала. И не собиралась... Она должна была лишь остановить этого мальчика, что вырастил на своей спине крылья. Он их так долго и упорно растил, что просто не имел права сейчас утерять. Они так будут сломлены вновь, так и не донесут до мечты, и она понимала, что если крылья сломаются, у юноши не хватит сил вырастить их снова. Тяжело причинять кому-то боль, особенно такому близкому человеку, которым старший Элрик для неё был. Но она вооружилась ими как мечём, прикрываясь холодным выражением лица, словно щитом, всё, что бы остановить несущиеся словно поезд мысли человека с раной на сердце.

- Ты всё клянёшься и божишься, что в этот раз всё будет иначе... - Верила, а может и не верила. Что если всё вокруг в один лишь миг обратится пеплом? Нет, она не могла позволить всепоглощающему огню выжрать трепещущий сказочный мир. - Думаешь, что изменился, хотя на самом деле готов второй раз просто так шагнуть в пропасть... - Она мотнула головой, сгоняя чёлку с глаз. Довольно уже скрываться. Сильные глаза уверенного человека, лазурной голубизной вперились в чёрные зрачки Эдварда, словно прося его прочитать её мысли, осознать, забыть. Как предрассудная форма гипноза... - Как ты думаешь, почему ты не рассказал об этом Алу? Потому что знал, что то, что делаешь - неверно, и боялся его осуждений. ты ведь не хочешь потерять и его тоже? Не хочешь утерять собственное сердце? - Пауза, глоток воздуха, лёгкий скрежет приостановленного голоса, и вновь твёрдые, низкие волны... - Разве ты забыл, что хотел увидеть улыбку своего брата? Не ты ли тогда рыдал, прося его о прощении, клялся избавить и себя, и его от этого?

- Почему ты постоянно смотришь в небо? - Произнесла она другим, уже более нежным голосом после затяжного выдоха. - Оно далеко от тебя, до него не дотянуться. Ты строишь дирижабли, которые ломаются, а остальные люди продвигаются вперёд. Повсюду - пустыни, горы, реки... Они бегут, и могут добежать до куда угодно. А ты? Сколько можно стоять на месте? Ты сжёг свой собственный дом - ты не хочешь больше возвращаться, не хочешь оборачиваться на прошлое, ведь стоит лишь глазком взглянуть - душу атакуют сожаления. А сейчас ты топчешься на месте, лелея преследуя старую мечту. Куда же сейчас делась твоя решимость? хватит раздавать обещания направо и налево, просто исполни те, что ты уже когда-то дал, и все вокруг будут счастливы... Разве не этого тебе надо? Оставь прошлое в прошлом...

Хорошо мечтать о будущем, когда впереди почти вечность. О том, как станешь повелителем всего мира... Или о том, как посвятишь все бессмертие личной жизни, как завершишь работу над монографией и будешь нянчить младенцев... Боже, какие головокружительные открываются перед каждым из нас перспективы! Если б мир, который нас окружает, был построен заново и при этом строился из одних перспектив, он был бы удивительным миром. Только бы перспективы не сталкивались, не перечеркивали друг друга, как перечеркивает, например, перспектива нянчить младенца перспективу стать владыкой.
Мир тесен, и любая перспектива, продолженная до бесконечности, непременно пересечет бесконечное число перспектив и, в свою очередь, будет пересечена ими. И это не просто закон геометрии, который можно затвердить со школьной скамьи, - это закон жизни, который нельзя заучить, потому что он всякий раз создается заново. Мы живем на пересечении перспектив, и мир, в котором они пересекаются, - тесен. Да, мир тесен, особенно если его заключить в четыре стены, пускай шикарного, но все-таки ограниченного купе.
Грид ждал. И в ожидание этом, смотрел сквозь покрытое предзакатными лучами окно вагона на угрюмую суету вокзала, размышляя о событиях ужасных, о жизни безотрадной и желаниях неудовлетворенных. Чувство негодования проснулось в гомункуле, разумеется, не спроста. Одна часть данного казуса объяснялась жестокой и несправедливой ссылкой на дальний Север. Другая - неспособностью Жадности, при всем его могуществе, противостоять этому. И, конечно же, львиная доля этого негодования - выражение "львиная доля" здесь означает "большая часть" и не имеет никакого отношения ни ко львам, ни к дележу добычи - объяснялась тем, что костюмированный франт - или Зольф Джей Кимбли, как он требовал себя называть, - появился в жизни Лингрида, неся новые беды.
Собственно, по этой причине, приход новоявленного гостя, Грид воспринял в штыки. Заносчивость характера, театральная браваду, умственное завихрение - все это еще можно было бы снести. С трудом, но проглотить. Надменную учтивость - никогда. Те манеры, с коими Багряный Алхимик разглядывал купе, а следом представился - шевельнули нервишки гомункула.
У меня назревает стойкое желание вмазать ему промеж глаз, чтобы паршивец отлетел, свернул шею и застыл изнасилованной в зюзю ослицей.
Эй, Гридо, постой! Это не дипломатично! Тем более, это ведь именно тот человек, которого мы ждали.
Ты предлагаешь мне заткнуться и проигнорировать столь надменный взгляд, этого, этого, как его бишь там?!
Как вариант: да. Согласно ксингсой философии, одним из непременных условий счастья является возможность сесть напротив собеседника и ничего не делать, ничего не говорить. Смотреть друг на друга или даже не смотреть. Звуковое пространство может оставаться свободным, занимать себя тоже ничем не нужно. Достаточно вместе чувствовать молчаливую сопричастность.
А тебя, узкоглазый, никто и не спрашивает! Мы сами с усами, у нас на плечах тоже не парик с опилками.
А я спорю? А кто-нибудь, вообще, спорит?! Ты повсюду прав, гомункул! Но ежели собеседник сочтет нас нетактичным, сие может отразиться на нас и на твоих привилегиях к Отцу.
На ком, на нас?! На двух обаятельных рождественских зайчиках? Не усложняй себе жизнь, Яо.
Меня больше заботит только одно: как завязать дискуссию с Кимбли. О чем? О счастье и браке? О детях и семье? О долге? Смерти? Внутреннем голосе? Одиночестве? Но нельзя же начать разговор с таких сложных вопросов? Нужно подготовиться, прощупать почву...
Дружище, скажите ему от моего имени, что его рожа действует на меня вызывающе. Не знаю, в чем тут дело: во взгляде, шакальем оскале или в исходящей от него эманации превосходства, - но он взрывает покой моей душе.
- Без фамильярностей, просто Жадность.
Что же тебе нужной армейский пес? - спрашивает себя Линг, но вслух повторить вопрос не решается, полагая, что прозвучит бестактно, неучтиво, неуместно - люди могут обидеться, никогда ведь не знаешь наверное, на что отзовется их чувствительность, да и откуда взяться такой уверенности, если даже собственная чувствительность гомункула, которая вроде бы изучена, ведет себя совершенно непредсказуемым образом и всякий раз по-разному. Грид предоставил возможность вести беседу Яо, следовательно, - диалог он будет строить по своим ксинговским методам.
- Исходя из сложившихся обстоятельств, не могли бы вы просветить меня на счет нашей обоюдной цели. В чем состоит суть, каковы возможности и ожидаемые результаты? - исходя все из той же ксингской философии, если вопрос ваш содержателе и резок, как гром среди ясного неба, вам, может быть, удастся получить достойный ответ. Если человек, которого вы спрашиваете, все забыл, то внезапный и резкий вопрос может пришпорить его память, вырвать ответ из трясины забвения, а если человек помнит, но не хочет вам рассказать, то внезапный и резкий вопрос может поймать его врасплох, и он ответит, не успев подумать.

Кимбли был... а что, собственно, было с Кимбли? Мужчина чувствовал разочарование, огорчение и усталость. Не больше, но и не меньше. Даже его бронированную шкуру можно пробить, если постараться. И Гридо, вопреки чаяниям, выступил последней каплей.
“Истина великая, откуда же в тебе столько пафоса? Наш язык по архаичным текстам древних постановок изучал? ”
Трудно сказать, отразились ли мысли мужчины на его лице. Конечно, лицо держать алхимик старался, но с каждой новой фразой делать это становилось все труднее.
- Любопытная трактовка, прими мое восхищение. Тем не менее, командующей Бриггса я бы советовал ее не излагать.
Кимбли допил кофе и с тихим звяком уместил чашку на столешнице, рядом с миниатюрным блюдцем. Композиция получилась забавной. Вот, стоит блюдечко. С таким крошечным кругом, словно говорящим: “давай же, поставь чашку сюда. Верни первой половинке вторую, все равно без нее я ни на что не годен. Да и не подойдет в этот крошечный кружок ни чего иное. Смелее же, соотнеси одно с другим! Ведь это же так просто, задачка для малыша. Не опустить квадратик в треугольную выемку, элементарно.”
Легко, разумеется. Просто легче легкого, но почему-то в жизни при тех же данных не состыковывается. Такие уж существа, эти люди. Всегда найдут для себя лишний повод. И гомункулы от них не отстают.
- Ну что ты, я честен как никогда.
Алхимик сухо улыбнулся, откидываясь на мягкую спинку.
- И со всей честностью могу порекомендовать. Если уж жизнь заставила запросить информацию, то принимай ее с должным мужеством, не теряя лица на полдороги.
В глубине души Кимбли прекрасно понимал, что злить гомункула довольно глупо и отнюдь не безопасно, но в жизни каждого бывают моменты, когда хочется послать к черту все соображения и сказать то, что хочется. Последовательная цепь общения с Завистью, Элриком, Хоукай и Жадностью заставили мужчину сделать почти невозможное. Прийти к обыденной для многих мысли
“Как же вы меня, твари, достали”
И едущим с ним в одном поезде крайне повезло, что крайняя степень его раздражения проявлялась в излишних язвительности с прямотой, а не переходу к рукопашной. Потому, что задействуй он свои способности, подкрепленные парой философских камней, всем пережившим крушение пришлось бы топать до ближайшего вокзала по снегу ровным строем, водрузив многочисленную поклажу на плечи.
“Впрочем, руки мне, помнится, развязали? Может и правда подорвать к чертовой матери, отправив вверенную компанию до Бриггса пешочком. Говорят, ни что так не сплачивает, как совместно пережитые трудности”
Усмехнувшись собственным мыслям, Кимбли вновь глянул на гомункула. Что не говори, а чем-то он ему напоминал шизофреника. Или здесь уместен какой-то иной термин из медицины, в которой он особо силен ни когда не был? Так или иначе, что-то с этим парнем не так. Определенно. Но его дело сторона.
- Я где-то слышал, что чем лучше хозяин, тем вернее и самоотверженнее ему служат. Возможно, это повод задуматься?
Алхимик поднялся, не забыв прихватить со стола свою шляпу. Вот он, один из плюсов купе. В отличие от любой комнаты, до двери далеко идти не надо.
- Впрочем, если у меня вдруг возникнет желание обрести хозяина – ты первый к кому обращусь, можешь быть в этом совершенно уверен. На будущее же… Я верю, что ты достойный противник и едва ли решусь ввязать в безнадежный бой. Живым вообще свойственно категорическое нежелание умирать. Но дипломата и лицедея вижу перед собой откровенно посредственного. С Эдурдо Элриком вы бы поладили. Посему, лучше даже не ввязывайся. Не знаю, какие цели ты преследуешь, но в меру возможностей постараюсь им не мешать. А ты не мешай мне.
Дверь отъехала в сторону все так же бесшумно, и уже перейдя порог, водрузивший на голову шляпу, Кимбли кинул последний взгляд на оставшегося в купе гомункула.
- Рад был знакомству, но сожалею, что оно прошло не столь продуктивно, как могло бы.
Оказавшись в коридорчике, мужчина первым делом тихо подошел к двери соседей и чуть ее приоткрыл. Не то что б он опасался, что компания блондинов сбежит через окно, пока он увлечен беседой, но чем только черт не шутит? К его безмерному облегчению, расположившись каждый на своей полке детки мирно спали. В полной мере насладившись чувством выполненного долга, алхимик развернулся на каблуках и проследовал в ту сторону где должен был находиться вагон-ресторан. Мало ли, что на ночь жрать вредно. После дня на какао – кофе ему, как любому нормальному мужчине, хотелось сытной пище. Желательно с мясом.

В свое купе Кимбли вернулся лишь спустя пару часов, сытый и прибывающий в весьма благодушном настроении. На его счастье, у соседних столиков встретились такие же поздние едоки, на которых намучившийся за день алхимик успешно отвел душу. А какими теперь сомнениями кто мучается не его трудности.
Проскользнув за дверь, он небрежно кинул верхнюю одежду в низ своей кровати и в штанах с майкой улегся прямо на одеяло, зарываясь носом в подушку. Забегая вперед можно сказать, что сон у багряного был крепкий и исключительно хороший.